Токсичен для друзей, не нужен для страны: что чувствует военный ВСУ, который вернулся домой

6 декабря в Украине отмечают день Вооруженных сил Украины. И чтобы раскрыть жизнь военных, можно затронуть многие темы — подвиги, потери, зарплаты, реабилитацию, мобилизацию и т.д. То, о чем говорят меньше — возвращение домой. Наверное, потому, что ротация в украинской армии во время военного положения — дело, доступное не всем.

Совершенно у каждого в ВСУ собственная история, свои ощущения и цели. У кого-то есть желание вернуться домой и нет готовности к тому, что ждет в городах, не похожих на прифронтовые. Герой этого текста, офицер в запасе, пошел в ВСУ добровольцем, так же добровольно вернулся домой и ищет прошлую жизнь.

Из-за личных семейных подробностей он предпочитает не называть собственное имя, а свою правду рассказывает с единственной целью — не умалчивать о том, к чему должны быть готовы демобилизованые.

— Почему тема возвращения военного домой важна?

— Ожидание и реальность очень сильно отличаются. Людям свойственно преувеличивать и когда мечта сбывается, то мечта не такая то и классная была. Я считал, что моя жизнь наладится по возвращении, что пойду снова на работу и будет все так же, как раньше. Но так не произошло и уже не произойдет, скорее всего. Есть даже такая тенденция, что будет со временем ужаснее. Розовые очки разбились.

— Какие трудности?

— Первое — профессиональные трудности. Ибо когда я вернулся после полуторагодовалой службы, то оказалось, что я многое забыл того, что раньше приносило деньги. Моя профессия и навыки пострадали. Сейчас четвертый месяц, как я дома, выхожу на нормальный уровень. Но мне повезло с коллективом, что мне разрешают в своем темпе восстанавливаться, никто на меня не давит. Но далеко не всем так везет.

Вторая проблема — круг общения. Мы все меняемся, и друзья из гражданской жизни отличаются от меня. У меня были с ними некоторые конфликты, потому что я часто вспоминал о войне и армии, а они воспринимали это как упрек, что их там не было.

В принципе я был местами токсичен, но этого не понимал, пока мне об этом не сказали. Ну, например, позволял себе такое, что когда друг рассказывает о проблемах, я говорил — да чувак, ты еще в армии не служил. Как будто обесценил его жизнь.

Третья проблема — семейная. Пары и семьи достаточно долгое время живут отдельно друг от друга, получают новый жизненный опыт диаметрально разный, становятся в процессе другими и развиваются другие ценности.

Моя жена уехала за границу в начале полномасштабной войны, а я ушел в ВСУ. Мы поддерживали связь по телефону, но соответственно что тем для разговоров становилось меньше. Ей сначала там было тяжело, а потом она нашла работу и уже получила два повышения. За полтора года мы трижды виделись по несколько дней. У нее новые друзья, новый круг общения.

Однажды я поднял важную тему и сказал, если она встретит кого-нибудь и влюбится, то прошу быть со мной откровенной и честной. Мы можем все решить как взрослые люди. Тогда она обиделась на такой разговор и неделю со мной не говорила.

Однако когда я вернулся домой, она стала избегать темы возвращения ее в Украину. Мол, ей там нужно еще набраться опыта, заработать денег. И у нее идея, что я должен переехать туда. А у меня нет такого желания. Возможности тоже нет, но то, что нет желания — основное. Это предательство тех принципов, ради которых я на войну пошел.

Я не хочу ставить себя на одном уровне с теми, кто ищет какие-то схемы, чтобы убежать.

Для меня важнее жизнь здесь. От жены я уже отвык, потому что мы фактически два года не живем вместе. Мне все равно куда она там ездила на выходные, потому что моя реальность другая. Я задал вопрос грубо, чтобы она вернулась. Сроки она не называет, потому их поставил я. Если нет — разведемся.

— Вы жили в Киеве, но не вернулись сюда. Почему вам здесь тяжело?

— Меня реально напрягает, что в Киеве можно ужраться в клубе, потусить повсюду, что алкоголь продают на право на лево.  Я не против празднований, но должен быть рациональный подход в сегодняшних условиях.

Это меня выбивает, потому что народ, у нас серьезные проблемы, нашему существованию реально угрожают и нужно мобилизоваться, чтобы эта война закончилась в наших интересах, а не в интересах россиян.

Я понимаю, что жизнь продолжается, но приезжаешь в Киев, а здесь сильные пацаны в спортзал ходят, качаются, а в армии одни разваливающиеся деды и беднота, у которых нет денег откупиться. У бедных нет желания так же, как у богатых.

На данном этапе желающие кончились, они либо в земле, либо в инвалидных колясках.

Здесь много причин есть, потому что само государство не делает службу в армии престижной — и не доплачивают, и гарантий нет, и лечение после ранения нормально не организовано, и надо еще доказывать, что человек погиб в результате боевых действий, а не сорвала себе гранату в кармане. и т.д.

И здесь есть доля правды, зачем идти, если тебя используют и выбросят. Но еще вопрос, что произойдет, если у нас не получится пусть не победить, а сохранить все под контролем.

Вот сейчас кацапы Авдеевку прессуют, они то там то там, а по метру или десять продвигаются. Вот вчера они были на метр дальше Киева, а завтра буду на метр ближе, а рано или поздно с таким подходом останется в Киеве метр. И тогда все вспомнят, что война у нас.

— А что-нибудь положительное в Киеве есть?

— Киев под украинским флагом, вот что положительное.

— Легче было на фронте или в тылу?

— Легче здесь, потому что здесь самое важное — свобода. Фактически там ты принадлежишь командиру, командующему когда тебе встать, когда уйти, попасть домой. А тут ты себе работаешь и если на работе не понравилось, то уволился и пошел на другую работу. Ну и условия лучше, ты в землянке какой-нибудь, а спишь в своей постели.

— Чего тебе больше всего не хватало все это время?

— Конкретики и понятности, а что дальше? Сейчас мало говорят, как будет после войны, что будет, каков план. Сейчас все сосредоточены на сегодняшнем дне, а мне самое сложное отсутствие конкретики. Я пошел на войну, прошел месяц, шесть, год, а я не понимал когда конец. Даже у самого плохого маньяка, который в тюрьме, есть срок и он знает, когда выйдет на свободу.

А у военного возникает вопрос — вот почему именно я? Я по собственному желанию пошел на войну, все военные выиграют время для нашего народа, чтобы изменить экономику и перевести ее на военный строй, чтобы навести порядок в законодательстве, мобилизовать и подготовить замену и заменить нас.

В идеале, я год отслужил и меня должны спросить, хочу ли я дальше. Поблагодарить меня и отпустить домой поработать, чтобы я не топал в окопах, чтобы я не потерял социализацию и был частью общества. А тут у тебя выбора нет, ты влип и ты не выйдешь, пока тебе не позволят.

Ни власть не хочет заниматься вопросом ротации и замены истощенных людей, ни общество не хочет брать ответственность, что ребята в окопах год и им нужно домой. Поддержки общества не хватает, а поддержки государства, ну что с того государства взять, я даже не знаю. Зарплату они нормально платили, ее хватало, чтобы покупать себе средства защиты такие, как хочешь. Государство еще должно решать миллиард других проблем.

— Вы думаете, что свое на этой войне уже сделали?

— Думаю нет, потому что война еще не закончилась. Я уже дома, кто еще там. Но у меня ресурса больше нет, я выгорел полностью.